Бывший председатель Старосельского сельсовета.

«У нас много евреев было убито. Последняя еврейка Бронислава Сурина долго жила у нас после войны. Росман, имеет научную степень, работал в ЦК. Его родственники, брат, сестра и жена погибли в Щетинке. Осталась в живых дочь, она живет в Минске. Мы прятали сестру Росмана Зинаиду за печкой. Когда кто-то из полицаев зашел, она кашлянула, мы очень испугались, думали, что нас всех убьют, чуть не умерли от страха, но не услышали. Потом она пошла в Щетинку, хотела найти партизанский отряд, но там ее кто-то выдал, и с другими евреями, которые прятались, ее в 1942 г. убили. Остался в живых Зейгер, Сурин.

​

Памятник был поставлен в 1957 г. Я тогда его ставила. Была дана команда свозить останки всех, кто погиб во время войны в одно место. Тогда узнавали у старших кто и где похоронен, выкапывали. Из деревни Рогожанка привезли останки семерых расстрелянных во время немецкой облавы партизан и трупы евреев, где кто был закопан, утоплен в речке, колодце, всех похоронили вместе. Тогда приезжали родственники погибших: Сурины, Зейгер из Шклова, приезжали из Ленинграда. Спаслась Цейтлина, и еще одна женщина Цукерман, которая ушла в партизаны, а потом работала в РАЙОНО в Шклове. Домов еврейских уже не осталось, во время войны многое сгорело. Часто приезжали партизаны Кирпича. Он тогда пришел в семью своей первой жены в Щетинку. У него в бригаде тоже евреи были.

​

Сурина Броня (Зейгер был ее родный дядей) единственная выжила тогда, когда человек 250 евреев из Староселья выгнали на расстрел. Она смелая была, смогла убежать. После войны и тюрьмы она работала в магазине. Очень была хорошей, доброй женщиной. После того, как большую часть евреев расстреляли, те, кто прятались, все равно вынуждены были возвращаться домой, чтобы что-то взять поесть. Их выслеживали, доносили, да и немцы несколько раз делали облавы. Под деревней Старая Брящина стоял дом. Там тоже прятались евреи. Кто-то подсказал немцам. Несколько человек убежало, а тех, кого поймали, прямо в колодце утопили. Евреи хорошая нация, мы хорошо жили вместе. Старшая дочь Росмана уехала жить в Германию. Мы составляли списки погибших сразу после войны».

​

(Из архива могилевской инициативы «Уроки Холокоста»)